144). Ответ Авенариуса: "тот, кто спрашивает об этом, не может избежать того, чтобы примыслить самого себя" (sich hinzuzudenken, т. е. представить себя присутствующим при этом). "В самом деле, - продолжает Авенариус, - то, чего хочет естествоиспытатель (хотя бы он достаточно ясно и не давал себе отчета в этом), есть в сущности лишь следующее: каким образом должна быть определена земля или мир до появления живых существ или человека, если я примыслю себя в качестве зрителя, - примерно так же, как было бы мыслимо, чтобы мы наблюдали историю другой планеты или даже другой солнечной системы с нашей земли при помощи усовершенствованных инструментов".
Вещь не может существовать независимо от нашего сознания; "мы всегда примыслим самих себя, как разум, стремящийся познать эту вещь".
Эта теория необходимости "примыслить" сознание человека ко всякой вещи, к природе до человека, изложена у меня в первом абзаце словами "новейшего позитивиста" Р. Авенариуса, а во втором - словами субъективного идеалиста И. Г. Фихте.<<*51>> Софистика этой теории так очевидна, что неловко разбирать ее. Если мы "примыслим" себя, то наше присутствие будет воображаемое, а существование земли до человека есть действительное. На деле быть зрителем раскаленного, к примеру скажем, состояния земли человек не мог, и "мыслить" его присутствие при этом есть обскурантизм, совершенно такой же, как если бы стал я защищать существование ада доводом: если бы я "примыслил" себя, как наблюдателя, то я мог бы наблюдать ад. "Примирение" эмпириокритицизма с естествознанием состоит в том, что Авенариус милостив" соглашается "примыслить" то, возможность допущения чего исключена естествознанием. Ни один сколько-нибудь образованный и сколько-нибудь здоровый человек не сомневается в том, что земля существовала тогда, когда на ней не могло быть никакой жизни, никакого ощущения, никакого "центрального члена", и, следовательно, вся теория Маха и Авенариуса, из которой вытекает, что земля есть комплекс ощущений ("тела суть комплексы ощущений"), или "комплекс элементов, в коих тожественно психическое с физическим", или "противочлен, при коем центральный член никогда не может быть равен нулю", есть философский обскурантизм, есть доведение до абсурда субъективного идеализма.
И. Петцольдт увидел нелепость позиции, в которую попал Авенариус, и устыдился. В своем "Введении в философию чистого опыта" (т. II) он посвящает целый параграф (65-ый) "вопросу о действительности прежних (или: ранних, - fruhere) периодов земли".
"В учении Авенариуса, - говорит Петцольдт, - Я (das Ich) играет другую роль, чем у Шуппе" (заметим, что Петцольдт прямо и неоднократно заявляет: наша философия основана тремя людьми: Авенариусом, Махом и Шуппе), "но все же еще, пожалуй, слишком значительную для его теории" (на Петцольдта, очевидно, повлияло то, как Шуппе сорвал маску с Авенариуса, сказав, что у него фактически тоже только на Я все и держится; Петцольдт хочет поправиться). "Авенариус говорит однажды, - продолжает Петцольдт: - "Мы можем, конечно, мыслить себе такую местность, где не ступала еще нога человеческая, но для того, чтобы можно было мыслить (курс. Авенариуса) подобную среду, для этого необходимо то, что мы обозначаем Я (Ich-Bezeichnetes), чьей (курсив Авенариуса) мыслью эта мысль является" ("V. f. wiss. Ph.", 18. Bd., 1894, S. 146, Anm.<<*52>>)".
Петцольдт возражает:
"Гносеологически важный вопрос состоит однако совсем не в том, можем ли мы вообще мыслить подобную местность, а в том, имеем ли мы право мыслить ее существующей или существовавшей независимо от какого бы то ни было индивидуального мышления".
Что верно, то верно. Мыслить и "примыслить" люди могут себе всяческий ад, всяческих леших, Луначарский даже "примыслил" себе... ну, скажем мягко, религиозные понятия;<<#44>> но задача теории познания в том и состоит, чтобы показать нереальность, фантастичность, реакционность подобных примыслов.
"...Ибо что для мышления необходима система С (т. е. мозг), это же само собою разумеется для Авенариуса и для защищаемой мною философии"...
Неправда.