Но и самый несообразный сон есть факт, не хуже всякого другого" ("Анализ ощущений", с. 18-19).
Справедливо, что фактом бывает не только несообразный сон, но и несообразная философия. Сомневаться в этом невозможно после знакомства с философией Эрнста Маха. Как самый последний софист, он смешивает научно-историческое и психологическое исследование человеческих заблуждений, всевозможных "несообразных снов" человечества вроде веры в леших, домовых и т. п., с гносеологическим различением истинного и "несообразного". Это то же самое, как если бы экономист сказал, что и теория Сениора,<<#72>> по которой всю прибыль капиталисту дает "последний час" труда рабочего, и теория Маркса, - одинаково факт, и с точки зрения научной не имеет смысла вопрос о том, какая теория выражает объективную истину и какая - предрассудки буржуазии и продажность ее профессоров. Кожевник И. Дицген видел в научной, т. е. материалистической, теории познания "универсальное оружие против религиозной веры" ("Kleinere philosophischen Schriften", S. 55 <<*89>>), а для ординарного профессора Эрнста Маха "с точки зрения научной не имеет смысла" различие материалистической теории познания и субъективно-идеалистической! Наука беспартийна в борьбе материализма с идеализмом и религией, это - излюбленная идея не одного Маха, а всех современных буржуазных профессоров, этих, по справедливому выражению того же И. Дицгена, "дипломированных лакеев, оглупляющих народ вымученным идеализмом" (S. 53, там же).
Это именно такой вымученный профессорский идеализм, когда критерий практики, отделяющей для всех и каждого иллюзию от действительности, выносится Э. Махом за пределы науки, за пределы теории познания. Человеческая практика доказывает правильность материалистической теории познания, - говорили Маркс и Энгельс, объявляя "схоластикой" и "философскими вывертами" попытки решить основной гносеологический вопрос помимо практики. Для Маха же практика - одно, а теория познания - совсем другое; их можно поставить рядом, не обусловливая первым второго. "Познание, - говорит Мах в своем последнем сочинении: "Познание и заблуждение" (с. 115 второго немецкого издания), - есть биологически полезное (forderndes) психическое переживание". "Только успех может отделить познание от заблуждения" (116). "Понятие есть физическая рабочая гипотеза" (143). Наши русские махисты, желающие быть марксистами, о удивительной наивностью принимают подобные фразы Маха за доказательство того, что он приближается к марксизму. Но Мах здесь так же приближается к марксизму, как Бисмарк приближался к рабочему движению, или епископ Евлогий к демократизму. У Маха подобные положения стоят рядом с его идеалистической теорией познания, а не определяют выбор той или иной определенной линии в гносеологии. Познание может быть биологически полезным, полезным в практике человека, в сохранении жизни, в сохранении вида, лишь тогда, если оно отражает объективную истину, независящую от человека. Для материалиста "успех" человеческой практики доказывает соответствие наших представлений с объективной природой вещей, которые мы воспринимаем. Для солипсиста "успех" есть все то, что мне нужно на практике, которую можно рассматривать отдельно от теории познания. Если включить критерий практики в основу теории познания, то мы неизбежно получаем материализм, - говорит марксист. Практика пусть будет материалистична, а теория особь статья, - говорит Мах.
"Практически, - пишет он в "Анализе ощущений", - совершая какие-нибудь действия, мы столь же мало можем обойтись без представления Я, как мы не можем обойтись без представления тела, протягивая руку за какой-нибудь вещью. Физиологически мы остаемся эгоистами и материалистами с таким же постоянством, с каким мы постоянно видим восхождение солнца. Но теоретически мы вовсе не должны придерживаться этого взгляда" (284-285).
Эгоизм тут ни к селу, ни к городу, ибо это - категория вовсе не гносеологическая. Не при чем и кажущееся движение солнца вокруг земли, ибо в практику, служащую нам критерием в теории познания, надо включить также практику астрономических наблюдений, открытий и т.