Либо вы хотите отстоять и развивать свою точку зрения, повернуть окончательно (хотя бы в области организационных только вопросов) к Акимова, убедить партию в правоте вашей против Плеханова,— тогда берите себе литературную группу, получайте представительство на съезде и начинайте честной борьбой, открытой полемикой завоевывать себе большинство. Эта альтернатива, совершенно ясно поставленная перед мартовцами в ультиматуме Центрального Комитета от 25 ноября 1903 г.

(см. “Осадное положение” и “Комментарий к протоколам Лиги”a), находится в полнейшем соответствии с моим и Плеханова письмом от 6 октября 1903 г. к бывшим редакторам: либо личное раздражение (и тогда можно, на худой конец, и “кооптировать”), либо принципиальное расхождение (и тогда надо сначала убедить партию , а потом уже заговаривать о переделке личного состава центров). Предоставить решение этой деликатной дилеммы самим мартовцам ЦК мог тем более, что именно в то время тов. Мартов писал в своем profession de foib (“Еще раз в меньшинстве”) следующие строки:

“Меньшинство претендует на одну честь — дать первый в истории нашей партии пример того, что можно, оказавшись “побежденными”, не образовать новой партии. Такая позиция меньшинства вытекает из всех его взглядов на организационное развитие партии, она вытекает из сознания своей крепкой связи с предыдущей партийной работой. Меньшинство не верит в мистическую силу “бумажных революций” и видит в глубокой жизненной обоснованности своих стремлений залог того, что чисто идейной пропагандой внутри партии оно добьется торжества своих организационных принципов”. (Курсив мой.)

Какие это прекрасные, гордые слова! И как горько было убедиться на опыте, что это — только слова... Вы уже меня извините, товарищ Мартов, а теперь я заявляю претензию от имени большинства на эту “честь”, которой вы не заслужили. Честь эта будет действительно большая, из-за которой стоит повоевать, потому что традиции кружковщины оставили нам в наследие необыкновенно легкие расколы и необыкновенно усердное применение правила: либо в зубы, либо ручку пожалуйте.

___

Большое удовольствие (иметь единую партию ) должно было перевесить и перевесило маленькие неприятности (в виде дрязг из-за кооптации). Я ушел из ЦО, товарищ Игрек (делегированный мной и Плехановым в Совет

________________________

a Я, разумеется, оставляю без разбора тот клубок, который напутал Мартов в “Осадном положении” около этого ультиматума ЦК, ссылаясь на частные разговоры etc. Это — характеризованный мною в предыдущем S “второй прием борьбы”, разбирать каковой с надеждой на успех мог бы только специалист по невропатологии. Достаточно сказать, что тов. Мартов настаивает там на соглашении с ЦК о неопубликовании переговоров, какового соглашения, несмотря на все розыски, до сих пор не отыскано. Тов. Травинский, ведший переговоры от имени ЦК, письменно сообщил мне, что считает меня вправе печатать вне “Искры” мое письмо в редакцию.

Одно только словечко тов. Мартова особенно мне понравилось. Это словечко — “бонапартизм худшего сорта”. Я нахожу, что тов. Мартов выдвинул эту категорию весьма кстати Давайте посмотрим хладнокровно, что означает это понятие По-моему, оно означает приобретение власти путем формально законным, но по существу дела вопреки воле народа (или партии) Не так ли, тов. Мартов? А если так, то я спокойно предоставляю публике судить, с чьей стороны был этот “бонапартизм худшего сорта”, со стороны ли Ленина и Игрека, которые могли воспользоваться своим формальным правом не пускать мартовцев, опираясь притом на волю II съезда, но не воспользовались этим правом, — или же со стороны тех, кто формально правильно занял редакцию (“единогласная кооптация”), зная, что это по существу не отвечает воле II съезда, я боясь проверни этой воли III съездом?

b — символ веры, программа, изложение миросозерцания. Ред.

партии от редакции ЦО) ушел из Совета. Мартовцы ответили на последнее слово ЦК о мире письмом (см. цитированные издания), равносильным объявлению войны.