Мартов, который говорил сейчас же после тов. Павловича, находил ненужным “фиксировать перевес одного учреждения над другим” и указывал на возможность пребывания одного из членов ЦК за границей: “этим сохранится до известной степени принципиальная устойчивость ЦК” (264). Тут нет еще и тени демагогического смешения вопроса о принципиальной устойчивости и ее охране с охраной самостоятельности и независимости ЦК. Это смешение, после съезда ставшее едва ли не главным козырем тов. Мартова, на съезде упорно проводил только тов. Акимов, который и говорил тогда еще об “аракчеевском духе устава” (268), о том, что “если в Совете партии окажутся три члена ЦО, то ЦК превратится в простого исполнителя воли редакции (курсив мой). Три лица, живущие за границей, получат право безгранично (!!) распоряжаться работой всей (!!) партии. Они обеспечены в смысле безопасности, и потому их власть пожизненна” (268). Вот против этих-то, совершенно вздорных и демагогических фраз, которые подменивают идейное руководство — вмешательством в работу всей партии (и которые после съезда доставили дешевенький лозунг тов. Аксельроду с его речами о “теократии”14), — против них возражал опять товарищ Павлович, подчеркнувший, что он стоит “за прочность и чистоту тех принципов, представителем которых является “Искра”. Давая перевес редакции Центрального Органа, я этим укрепляю эти принципы” (268).
Вот как стоит на самом деле вопрос о пресловутом преобладании ЦО над ЦК. Это знаменитое “принципиальное разногласие” тт. Аксельрода и Мартова есть не что иное, как повторение оппортунистических и демагогических фраз товарища Акимова, фраз, истинный характер которых ясно видел даже товарищ Попов, видел тогда, когда еще не потерпел поражения по вопросу о составе центров!
* * *
Итог вопроса о составе Совета: вопреки попыткам тов. Мартова доказать в “Осадном положении” противоречивость и неправильность моего изложения в “Письме в редакцию”, протоколы съезда ясно показывают, что вопрос этот по сравнению с § 1 действительно лишь деталь, что полным извращением было заявление статьи “Наш съезд” (№ 53 “Искры”), будто “почти исключительно” мы спорили об организации центральных учреждений партии. Извращение это тем более вопиющее, что автор статьи вовсе обошел споры о § 1. Далее, что определенной группировки искровцев по вопросу о составе Совета не было, это тоже подтверждают протоколы: именных голосований нет. Мартов расходится с Паниным, я схожусь с Поповым, Егоров и Гусев стоят особо и т. д. Наконец, последнее мое утверждение (на съезде “Заграничной лиги русской революционной социал-демократии”), что коалиция мартовцев с антиискровцами крепла, тоже подтверждается видным теперь для всех поворотом товарищей Мартова и Аксельрода к т. Акимову и в этом вопросе.
л) КОНЕЦ ПРЕНИЙ ОБ УСТАВЕ. КООПТАЦИЯ В ЦЕНТРЫ.
УХОД ДЕЛЕГАТОВ “РАБОЧЕГО ДЕЛА”
Из дальнейших прений об уставе (26-ое заседание съезда) стоит отметить лишь вопрос об ограничении власти Центрального Комитета, проливающий свет на характер теперешних нападок мартовцев на гиперцентрализм. Тт. Егоров и Попов стремились к ограничению централизма с несколько большей убежденностью, независимо от их собственной или проводимой ими кандидатуры. Они предложили еще в уставной комиссии ограничить право ЦК на распущенно местных комитетов согласием Совета и, кроме того, случаями, особо перечисленными (стр. 272, прим. 1). Трое членов уставной комиссии (Глебов, Мартов и я) высказались против, и на съезде тов. Мартов защищал наше мнение (стр. 273), возражая Егорову и Попову, что “ЦК и без того будет обсуждать, прежде чем решится сделать такой серьезный шаг, как распустить организацию”. Как видите, тогда еще тов. Мартов оставался глух ко всяким антицентралистическим поползновениям, и съезд отклонил предложение Егорова и Попова, — к сожалению, мы не узнаем только из протоколов, каким числом голосов.
На съезде партии тов. Мартов был также “против замены слова организует (ЦК организует комитеты и т. д. в § 6 устава партии) словом утверждает.