(Правильно! и эта вторая половина начинается с того момента, когда Мартов в вопросе о § 1 устава попал в цепкие объятия тов. Акимова.)... “Для всех не тайна, что дело при этой реформе идет не о “работоспособности”, а о борьбе за влияние на ЦК”... (Во-первых, для всех не тайна, что дело шло тут и о работоспособности и о расхождении из-за состава ЦК, ибо план “реформы” выдвинут был тогда, когда еще о втором расхождении не могло быть и речи, тогда, когда мы вместе с тов. Мартовым выбирали седьмым участником редакционной коллегии тов. Павловича! Во-вторых, мы уже показали на основании документальных данных, что дело шло о личном составе ЦК, что дело свелось а lа fin des finsb к различию списков: Глебов—Травинский — Попов и Глебов — Троцкий — Попов.)... “Большинство редакции показало, что оно не желает превращения ЦК в орудие редакции”... (Начинается акимовская песня: вопрос о влиянии, за которое борется всякое большинство на всяком партийном съезде всегда и везде, чтобы закрепить это влияние большинством в центральных учреждениях, переносится в область оппортунистической сплетни об “орудии” редакции, о “простом придатке” редакции, как сказал тот же тов. Мартов немного позже, стр. 334.)... “Вот почему понадобилось сократить число членов редакции (!!). А потому я и не могу вступить в такую редакцию”... (Посмотрите-ка внимательнее на это “потому”, как могла бы редакция превратить ЦК в придаток или в орудие только так и в том случае, если бы она имела три голоса в Совете и злоупотребляла этим перевесом? не ясно ли это? И не ясно ли также, что выбранный третьим тов. Мартов всегда мог бы помешать всякому -злоупотреблению и уничтожить одним своим голосом всякий перевес редакции в Совете? Дело сводится, следовательно, именно к личному составу ЦК, а речи об орудии и придатке сразу оказываются сплетней.)... “Вместе с большинством старой редакции я думал, что съезд положит конец “осадному положению” внутри партии и введет в ней нормальный порядок. В действительности осадное положение с исключительными законами против отдельных групп продолжено и даже обострено. Только в составе всей старой редакции мы можем ручаться, что права, предоставленные редакции уставом, не послужат ко вреду для партии”...

Вот целиком то место из речи тов. Мартова, в котором он впервые

______________________

a См. Сочинения, 5 изд., том 7, стр. 305. Ред.

b — в конце концов. Ред.

бросил пресловутый лозунг “осадного положения”. И теперь взгляните на мой ответ ему:

...“Исправляя заявление Мартова о частном характере плана двух троек, я и не думаю, однако, затрагивать этим утверждения того же Мартова о “политическом значении” того шага, который мы сделали, не утвердив старой редакции. Напротив, я вполне и безусловно согласен с тов. Мартовым в том, что этот шаг имеет крупное политическое значение, — только не то, какое приписывает ему Мартов. Он говорил, что это есть акт борьбы за влияние на ЦК в России. Я пойду дальше Мартова. Борьбой за влияние была до сих пор вся деятельность “Искры”, как частной группы, а теперь речь идет уже о большем, об организационном закреплении влияния, а не только о борьбе за него. До какой степени глубоко мы расходимся здесь политически с тов. Мартовым, видно из того, что он ставит мне в вину это желание влиять на ЦК, а я ставлю себе в заслугу то, что я стремился и стремлюсь закрепить это влияние организационным путем. Оказывается, что мы говорим даже на разных языках. К чему была бы вся наша работа, все наши усилия, если бы венцом их была все та же старая борьба за влияние, а не полное приобретение и упрочение влияния? Да, тов. Мартов совершенно прав: сделанный шаг есть несомненно крупный политический шаг, свидетельствующий о выборе одного из наметившихся теперь направлений в дальнейшей работе нашей партии. И меня нисколько не пугают страшные слова об “осадном положении в партии”, об “исключительных законах против отдельных лиц и групп и т. п. По отношению к неустойчивым и шатким элементам мы не только можем, мы обязаны создать “осадное положение”, и весь наш устав партии, весь наш утвержденный отныне съездом централизм есть не что иное, как “осадное положение” для столь многочисленных источников политической расплывчатости.