Мартовым, с 47 участниками). Во всех этих голосованиях победителем оказался тов. Мартов. Мое изложение оказывается правильным во всех пунктах, и в указании на коалицию с Бундом, и в констатировании детального сравнительно характера вопросов (масса случаев с большим числом воздержавшихся), и в указании на отсутствие определенной группировки искровцев (нет именных голосований; крайне мало высказавшихся в прениях).
Покушение тов. Мартова найти в моем изложении противоречие оказывается покушением с негодными средствами, ибо тов. Мартов вырвал отдельные словечки, не потрудившись восстановить картины в целом.
___
Последний параграф устава, посвященный вопросу о заграничной организации, вызвал опять-таки прения и голосования, замечательно характерные с точки зрения съездовских группировок. Дело шло о признании Лиги заграничной организацией партии. Тов. Акимов, разумеется, тотчас же восстал, напоминая о заграничном Союзе, утвержденном первым съездом, указывая на принципиальное значение вопроса. “Оговорюсь прежде всего, — заявил он, — что я не придаю особенного практического значения тому или иному решению этого вопроса. Идейная борьба, которая до сих пор велась в нашей партии, несомненно не закончена; но она будет продолжаться в иных плоскостях и при иной группировке сил... На § 13 устава отразилась еще раз и очень резко тенденция превратить наш съезд из партийного в фракционный. Вместо того, чтобы заставить всех социал-демократов в России преклониться пред решениями партийного съезда во имя партийного единства, соединив все партийные организации, съезду предлагается уничтожить организацию меньшинства, заставить меньшинство исчезнуть” (281). Как видит читатель, “преемственность”, которая стала так дорога тов. Мартову после его поражения в вопросе о составе центров, была не менее дорога и тов. Акимову. Но на съезде люди, прилагающие разные мерки к себе и к другим, восстали горячо против тов. Акимова. Несмотря на принятие программы, признание “Искры” и принятие почти всего устава, на сцену выдвигается именно тот “принцип”, который “принципиально” отделял Лигу от Союза. “Если т. Акимов хочет ставить вопрос на принципиальную почву, — восклицает т. Мартов, — мы не имеем ничего против; особенно ввиду того, что т. Акимов говорил о возможных комбинациях в борьбе с двумя течениями. Не в том смысле надо санкционировать победу одного направления (заметьте, что это говорится на 27-м заседании съезда!), чтобы раскланяться лишний раз по адресу “Искры”, а в том, чтобы раскланяться окончательно со всякими возможными комбинациями, о которых заговорил тов. Акимов” (282. Курс. мой).
Картина: тов. Мартов, после завершения всех программных споров на съезде, продолжает еще окончательно раскланиваться со всякими возможными комбинациями... пока он еще не потерпел поражения по вопросу о составе центров! Тов. Мартов “окончательно раскланивается” на съезде с той возможной “комбинацией”, которую он преблагополучно осуществляет на другой день после съезда. Но тов. Акимов оказался уже тогда гораздо прозорливее тов. Мартова; тов. Акимов сослался на пятилетнюю работу “старой партийной организации, носящей по воле первого съезда имя комитета”, и закончил преядовитым провиденциальным уколом: “Что же касается мнения тов. Мартова, что напрасны мои надежды на возникновение иного течения в нашей партии, то я должен сказать, что даже он сам подает мне надежды” (стр. 283. Курс. мой).
Да, надо сознаться, т. Мартов блестяще оправдал надежды т. Акимова!
Тов. Мартов пошел за т. Акимовым, убедившись в его правоте после того, как была нарушена “преемственность” старой партийной коллегии, которая числилась работающей три года. Не дорого же досталась т. Акимову его победа.
На съезде, однако, за т. Акимова встали — и последовательно встали — только тт. Мартынов, Брукэр и бундовцы (8 голосов). Тов. Егоров, как настоящий вождь “центра”, занимает золотую середину: он согласен, видите ли, с искровцами, “сочувствует” им (стр. 282) и доказывает это сочувствие предложением (стр.